День цезарей  - Саймон Скэрроу

– Как у вас дела? – наспех кивнув, осведомился запыхавшийся Катон.

Ветеран облизнул окровавленную верхнюю губу и сплюнул.

– Пока держимся, но только и всего. Между нами и Тертиллием самое малое когорта. Они уже щупают пути через проулки, чтобы обойти нас. Пришлось послать Плацина с его парнями для прикрытия флангов.

Катон посмотрел вбок, как будто сквозь стены окружающих инсул мог видеть уличные схватки. До смешного глупо; лучше сосредоточиться на сражении. При двух дополнительных центуриях, на сжатом пространстве дороги и примыкающих проулков Макрон мог себя чувствовать вполне уверенно. Чего не скажешь о зажатом между двух сил Тертиллии, который сейчас бьется в явном меньшинстве; ему там может быть туго. Но из-за ограниченного обзора увидеть воочию, каково сейчас трибуну, было невозможно. Поглядев на инсулы по обоим флангам, Катон хлопнул друга по плечу:

– Держись тут. Я сейчас.

Не дожидаясь ответа, он протиснулся из толчеи на обочину улицы и подобрался ко входу в ближайшую инсулу. Дверь в ней была заперта, и Катон, толкнувшись, пнул туда, где дверные петли. После нескольких таких пинков старое дерево не выдержало и дверь рухнула внутрь. Разбросав обломки притолоки, он ступил в полумрак. Узкую лестницу окружали несколько квартирных дверей. Катон взбежал на второй этаж, и там как раз перед ним захлопнулась дверь, из которой до этого успело выглянуть взволнованное лицо. Он поднялся этажом выше и кулаком застучал в дверь квартиры, что выходила на Фламиниеву дорогу.

– Откройте! Именем императора!

Ответа не последовало, и Катон, отступив на шаг, грохнул по ней сапогом. Дверь внутри оказалась хлипче, чем на входе, а потому вылетела с первым же ударом. В квартиру Катон влетел под вопль ужаса и увидел забившуюся в угол всклокоченную женщину с тремя детишками.

– Пощади нас, добрый человек! – слезливо взмолилась она.

Катон взглядом отыскал выход на балкон и, в два прыжка проскочив комнату, вышел на его непрочные доски. Отсюда взгляду открывалась завораживающая, похожая издали на рябь картина боя: взблески шлемов, мельканье оружия, и все это под сдавленные крики и ломкие звоны клинков. Панорама тянулась до самого Форума. В попытке разглядеть все как можно лучше Катон оперся руками о перильца балкончика, но тот опасно заходил под ногами. Тогда Катон для верности ухватился за дверную раму и продолжил обзор. Как и сказал Макрон, между Второй когортой и людьми Тертиллия были зажаты чуть ли не полтысячи легионеров. Они держались сомкнутым строем, штандарты увели в середину; сдачей позиций здесь и не пахло. А дальше меж двух сил тужился со своими гвардейцами Тертиллий, в такой тесноте и сутолоке, что если это давление не облегчить, то ему действительно грозит поражение. Но для этого надо было вначале совладать с легионерами, которые сейчас противостояли Макрону.

Сверху над балконом был еще один этаж, а дальше – черепичная крыша инсулы. С мятущимся сердцем и мыслями Катон понесся обратно к двери, что вызвало новый всплеск мольбы у женщины. Выскочив из дома на улицу, он громогласно подозвал к себе Петиллия и Порцинона.

– Петиллий, сейчас ведешь своих людей вон туда по проулку, и на первом же повороте движетесь параллельно Фламиниевой дороге. Жми вперед и попробуй сомкнуться с ребятами из Третьей когорты. Встретишь кого-нибудь из легионеров – руби нещадно. А тебе, Порцинон, надо со своими парнями влезть на крыши инсул по обе стороны от дороги. Срывайте там черепицу, балки, все что попадет, и сбрасывайте на врага. Пусть те ублюдки погибнут под этой лавиной. Всё, отправляйтесь!

Центурионы отсалютовали и побежали по своим подразделениям; через пару минут их центурии тяжеловатой трусцой уже выбегали с главной улицы. По возвращении к Макрону Катон заметил, что его центурия под натиском отступила на несколько шагов. Сам ветеран, тяжело переводя дух, плюнул кровавым плевком.

– Одолевать нас начинают, – досадливо буркнул он.

– Надо еще немного продержаться, – сказал Катон, указывая на линию придорожных крыш. – Нашим гостям готовится каверзный сюрприз.

– Это какой еще?

– А вот увидишь. Главное сейчас не отступать… – Катон поднес ко рту ладони, набрал воздуха и прокричал: – Стоим, Вторая когорта! Стоим твердо! Не отступаем ни на дюйм! Рим за преторианцами!

– Подналяг! – в такт ему взревел Макрон. – Наддай, язви их в дышло!

Уже изрядно уставшие преторианцы, поднатужась, налегли на щиты и возобновили натиск. Легионеры поддались, но не более чем на шаг, а потом снова стали давить вперед. В этом испытании сил почти не оставалось места для взмаха мечом, и лишь изредка удавалось ткнуть клинком в зазор между скрежещущими друг о друга щитами. Шаг за отвоеванным шагом, легионеры вновь начинали теснить преторианцев. Было ясно, что если гвардейцев удастся сломить, то Фламиниевы ворота неминуемо вновь раскроют свои створки, пропуская внутрь основную часть Шестого легиона. Катон огляделся и, подхватив щит кого-то из павших, повелительно глянул на Макрона и императорского штандартоносца.

– За мной!

Он первым начал протискиваться в передние ряды когорты и, держа воздетый меч, ткнул им через плечо впередистоящего; острие соскользнуло по шлему легионера, скрытого за выпуклым двереобразным щитом. Катон встал на цыпочки, выбрал угол и снова ткнул, на этот раз попав в открытый пятачок над ухом. Чувствовалось, как острие втыкается в плоть и кость; легионер отпрянул назад, но сзади напирали, и движения не получилось. Из раны хлестанула кровь, а Катон резко отдернул руку, пока она сама не стала добычей легионерских мечей, и вжался спиной меж двух преторианцев, отыграв таким образом полшага. Со всех сторон доносилось натужное сопенье и кряхт впритирку напирающих друг на друга людей. Улучив момент для вдоха, Катон крикнул:

– Держимся! Еще немного!

– А ну дай подойти! – Это, работая плечищами, продрался вперед Макрон. – Ну-ка, ребята, дайте я до них дотянусь!

Он шваркнул щитом о щит встречного легионера и, высвободив чуток места, присел настолько, что изловчился чиркнуть легионера по ступне.

– Ох уж эти центурионы! – громко рассмеялся один из преторианцев. – Хлебом не корми, дай лишь славы угрызть!

Ближние солдаты рассмеялись так залихватски, что невольно мелькнуло подозрение: а не приложились ли перед построением к фляге? Или их пьянит само ощущение боя?

Край глаза уловил движение, а подняв глаза, Катон увидел, как в десятке шагов впереди, закладывая ленивый вираж, в людское скопище веером врезается кровельная черепица. За ней еще одна, лопнувшая при ударе о шлем легионера. И вот уже, казалось, весь воздух заполонил град из кровельных обломков, сыплющихся на неприятельские ряды, – черепица, сухие комья раствора, доски, куски балок. Послышались тревожные крики. Многих легионеров сбивало наземь; другие в страхе и растерянности пытались поднимать для защиты свои щиты, но делать это мешала сутолока.

– Ха! – со злым озорством крякнул Макрон. – Ай да потеха! Сейчас из них дух-то повышибет. Эй, ребята, жми! Вторая, вперед!